Как В. Чудинов "по слогам читает"

Продолжение темы "В. Чудинов и слоговая письменность"

1. Кроме упоминаемых коллегой "1_virginia_1" "Загадок славянской письменности" о принципах своей теории слоговой письменности у славян Чудинов рассуждает и в интернет-публикациях, в частности здесь (2004 год) - в разделе "Консонантная запись кирилловских текстов" (о самом начале увлечения идеей слогового письма у славян говорится в небольшой заметке под названием "Об отношении В. А. Чудинова к славянской слоговой (докириллической) письменности" (1995 г.)). И рассуждает, как обычно, весьма оригинально: "Скорее всего, надпись гласит: СЁМОВА, то есть ПРИНАДЛЕЖАЩЕЕ СЁМЕ, где под СЁМОЙ понимается уменьшительная форма имени СЕМЕН <...> ...слово написано хотя и кирилловскими буквами, но по правилам слогового письма, точнее, не все слово а его первый и последний слоги. Иными словами, хотя написано С, но читатель видит перед собой СЕ или СЁ, которое не написано, но подразумевается. Тем самым, перед нами некоторый смешанный вид письма: кириллица по законам слоговой письменности" (выделено мною).

1.1. Напомню, что речь идет о попытке чтения надписи "смова", восходящей к первому сборнику серии "Новгородские грамоты на бересте" (все выпуски, кстати сказать, можно скачать для ознакомления здесь), анализирующем материал 1951 года (Арциховский А.В., Тихомиров М.Н. Новгородские надписи на бересте. Из раскопок 1951 года. М., 1953. С. 49):

датированной А. Арциховским по палеографическим признакам XIII-XIV веками. Вряд ли предлагаемое Чудиновым имя было уникальным, поэтому можно, ради спортивного интереса, поискать "Сёму" в справочной литературе...

1.2. Вслед за этим примером приводится еще один: на небольших размеров серебряном сосуде сохранились надписи "масл" и "мюр" (Чудинов берет этот пример из ж. "Советская археология" за 1964-й год, хотя уже в 1981 г. та же М.В. Седова выпустила книгу "Ювелирные украшения древнего Новгорода X-XV вв", где приведено описание указанного предмета - с. 173 - и дается его фотография - с. 174), что дает Чудинову повод увидеть здесь "слоговые" знаки "л=ло" и "р=ро".

Чуть далее, рассматривая очередную иллюстрацию из сборника "Новгородские грамоты на бересте. Из раскопок 1984-1989 гг." (М., 1993. С. 118),

Чудинов как бы невзначай постулирует положение о совпадении слоговых знаков иной письменности с буквами кириллицы: "Очевидно, что первый знак С есть не буква С, а слог СЕ (поскольку из полного гласного Е со временем в ряде случаев возник сверхкраткий Ь, слог СЕ мог читаться и СЬ). Уже из приведенных примеров можно было бы сделать предварительный вывод о том, что слоговые знаки для Л, Р и С были весьма похожи на кирилловские буквы, из-за чего бывшее слоговое чтение распространилось и на них" (подчеркнуто мною; коротко о редуцированных - здесь). Поясню: на примере данного конкретного случая Чудинов внезапно предположил, что редуцированный "ь" возник "в ряде случаев" (?) из полного "Е" (в энциклопедической статье В. Иванова - по приведенной выше ссылке - описывается принятая в современной науке теория его возникновения, отличная от предлагаемой Чудиновым), поскольку, как мы это хорошо видим, в данном случае очень удобно подставить на "пустующее место" как раз "Е". Следует обратить внимание на чрезвычайную осторожность Чудинова на этом этапе: "Однако пока я не буду настаивать на этом утверждении, ибо данные факты можно объяснить и традиционно, например, элементарными описками писарей..." (выделено мною).

1.3. Однако, уже объяснение Чудиновым следующей археологической находки -

(взято из: Арциховский А.В. Новгородские грамоты на бересте. Из раскопок 1958-1961 гг.". М., 1963. С. 12-13)

новгородской берестяной грамоты № 323 - настораживает: "...где ЦРН, по мнению А.В.Арциховского означает ЦЕРНИЦЫ, то есть «черницы», монахини. Если после Р следовало поставить Ь или вообще не ставить никакого знака, то после Ц должен был следовать гласный звук Е, обозначаемый буквой Е, так что отсутствие буквы может указывать на чтение Ц как ЦЕ; конечная буква Н читалась скорее всего как НЬ, так что консонантная запись ЦРН должна была читаться как ЦЕРЬНЬ в смысле ЦЕРЬНЬЦЫ или ЦЬРЬНЬЦЫ, где конечный слог ЦЫ опускался при письме". Не слишком ли много допущений для "подгонки" под "слоговое написание"? Похоже, что Чудинов всерьез принял отсутствие записанных гласных за указание читателю на "слоговую письменность".

А вот следующий пример, который приведен Чудиновым в качестве очередного "подтверждения" для чтения "слоговых" знаков, уже был достаточно подробно проанализирован (п. 2): Чудинов не только не смог как следует воспроизвести иллюстрацию из книги А. Медынцевой "Древнерусские надписи новгородского Софийского собора" (М.,1978. С. 274), но и блеснул крупномасштабным невежеством как в области отечественной истории, так и в сфере специальных исторических дисциплин, теснейшим образом связанных с эпиграфикой - сфрагистике и нумизматике. Типовые сокращения, не первое десятилетие описываемые и в отечественной и в зарубежной учебной и исследовательской литературе, оказались Чудинову "не по зубам"... Оказывается он, в силу недостаточной образованности и отсутствия профессиональных знаний и умений, принимает в качестве аргументов в поддержку "слоговых знаков" - собственные фантазии, основанные на собственном же незнании...

1.4. Но дальше, используя очередные археологические находки, Чудинов малозаметным образом начинает вести речь о консонантности в ее связи со слоговой письменностью, подводя читателя к тихой замене одного другим: "«сокращения» (а на деле слоговое чтение консонантных написаний)" и несколькими строками ниже уже совершенно уверенно употребляя одно вместо другого: "...в Х веке, когда еще очень сильны были позиции слогового письма, его особенности переносились на буквенные записи особенно часто". На чем основано последнее утверждение о весомости "позиций" слогового письма в десятом веке? Ни на чем. Перечисление давно известных исследователям надписей еще не дает права на утверждение такого "альтернативного" положения. Его пока еще нельзя переводить в разряд постулируемых, оно должно оставаться в положении подлежащей тщательной проверке гипотезы. Убедительных доводов в пользу преимущества своей трактовки тех же самых надписей Чудинов не привел и даже не пытался их выработать.

2. Уверенности в своей правоте Чудинову придает изначальная трактовка консонантного письма как смешанного - переходного от слогового к буквенному ("Тем самым вопрос о характере письма — словесного (логографического), слогового (или переходного к буквенному – консонантного) и фонетического (как его вариант – фонематического) – это вопрос об уровне абстрагирования, на котором находится тот или иной народ"). Однако, следует отметить, что энциклопедическая статья И.М. Дьяконова "Квазиалфавитное письмо (консонантное)" (Языкознание. Большой энциклопедический словарь. Гл. ред. В.Н. Ярцева. М., 1998. С. 217) не дает ни малейшего повода для подобного отождествления.

Кроме этого, по вопросу взаимного отношения слоговой и консонантной письменностей существует и иное, по сравнению с приведенным Чудиновым, мнение: к примеру, древнеэфиопская слоговая письменность изначально была консонантной: "Древнеюжно-аравийская письменность проникла не только на север, но и в Африку. Здесь из нее развилась система письма, служащая для записи семитского эфиопского языка. Сначала в эфиопском письме, как и в его древнеюжно-аравийском источнике, существовали только согласные знаки. Однако к пятому веку н.э. оно развилось в слоговое письмо... Это лишь один случай из нескольких, известных в истории мирового письма, когда буквенное письмо развилось в слоговое. В отличие от древнеюжно-аравийской письменности, последние образцы которой относятся к шестому веку н.э., эфиопское слоговое письмо до сих пор не вышло из употребления".

Но, что самое захватывающее и интригующее в этой ситуации, так это сложность выбора, предложенного, похоже, вконец запутавшимся Чудиновым самому себе уже в более поздней (апр. 2010 г.) интернет-публикации, обобщающей приведенные выше примеры: "...рассмотренные выше революционные открытия отечественных эпиграфистов обозначили совершенно новые горизонты исследования становления кирилловской азбуки, которая в некоторых отношениях содержит как бы переход к слоговому письму. Либо, напротив, от слогового письма к буквенному". Так откуда и куда? И чем же тогда слоговое письмо отличается от консонантного?

При классификационном описании слоговой письменности в другой публикации - "Теоретические положения эпиграфики" (май 2010 г.) - Чудинов соглашается с тем, что "один знак этой письменности изображает один слог". В принципе ничего необычного тут, на первый взгляд, нет. Вот в этой, более ранней, публикации в решении вопроса о принципе докириллической письменности Чудинов приводит не предполагающее вариативности в интерпретации положение: "Оставались только две возможности: либо "загадочные знаки" имеют характер слогов, либо они занимают промежуточное положение между слогами и буквами, представляя собой письмо консонантное, то есть письмо одними согласными буквами" (выделено нами как принимаемая Чудиновым характеристика консонантного письма). Разница между этими типами хорошо видна, но здесь совершенно необходимо сделать важное уточнение.

Вот перед нами вариант знаменитейшего кипрского силлабария - классический вариант древней слоговой письменности из сборника "История письма. Эволюция письменности от Древнего Египта до наших дней" / сост. К. Королев (М., 2002. С. 267; сама таблица помещена во фрагментарно включенной в данный сборник книге Фридрих И. История письма. М., 2007. С. 279), рядом с которым приводим вариант с "раскрытыми чтениями слогов"

(в изд.: Истрин В.А. Возникновение и развитие письма. М., 2010, аналогичная таблица расположена на с. 216; в изд.: Дирингер Д. Алфавит. М., 2004, - на с. 201, но в более вариативном виде; в изд.: Фридрих И. Дешифровка забытых письменностей и языков. М., 2009, - на с. 130. В целом эти таблицы восходят вот к этой

взятой нами из книги H. de Luynes "Numismatique et inscriptions cypriotes" Paris, 1852).
Обратите, пожалуйста, внимание на две особенности:
1) силлабарий включает специальные знаки для гласных (a, e, i, o, u)
2) каждому возможному слогу (напр.: ta, te, ti, to, tu), за несколькими исключениями, соответствует специальный знак.

Тот же Д. Дирингер пишет: "Дешифрованный кипрский силлабарий, являясь до сих пор фрагментарным, состоит из 55 знаков, каждый из которых представляет собой открытый слог (например, pa, ko, ne, se) или отдельный гласный" (Дирингер Д. Алфавит. С. 201-202; подчеркнуто мною). С учетом этого для записи, к примеру, греческого слова anthropos требовалась вот такая последовательность знаков слогового письма:

А в чем специфика консонантного письма? Приведем вариант Я.Б. Шницера (Всеобщая иллюстрированная история письмен. СПб., 1903. С. 111) - "алфавит" для консонантного арамейского письма (здесь - вариант консонантного письма VIII в. до Р.Хр.), в котором принципиально отсутствуют специальные знаки для гласных. Этот же пример, в свою очередь, использует в своей книге и

В.А. Истрин (Истрин В.А. Возникновение и развитие письма. М., 2010. С. 307). Приведем также высказывания самого В.А. Истрина по поводу значимости арамейского консонантного письма: "Буквенно-звуковое письмо распространялось по двум направлениям. На востоке - на основе финикийского возникло арамейское письмо, от которого ведут свое происхождение почти все буквенно-звуковые и некоторые слоговые системы Азии. На западе - на основе финикийского сформировалось греческое письмо, от которого ведут происхождение все системы письма европейских народов. Большинство восточных систем в той или иной мере сохраняло финикийский консонантный принцип; наоборот, на западе все системы письма, начиная с греческого, развивались по вокализованно-звуковому пути... В случаях заимствования финикийско-арамейского письма народами, в языках которых гласные наряду с согласными участвуют в образовании любых видов морфем, письмо обычно вокализовалось по греческому образцу, т.е. путем создания самостоятельных букв для гласных звуков (например, поздний персидский авестийский алфавит<...>). Наоборот, в случаях применения буквенно-звукового письма семитскими народами письмо или сохраняло свой первоначальный консонантный характер, или же в нем получали развитие своеобразные способы обозначения гласных, отличных от обозначения согласных" (Истрин В.А. Возникновение и развитие письма. С. 303, 305-306).

3. Теперь обратимся к изобретению (которое сам изобретатель заносчиво именует открытием, пытаясь подчеркнуть эмпирический характер его происхождения) Чудинова - рунице (Чудинов В.А. Русские руны. М., 2006. С. 12).

Для тех, кому плохо видно, есть у поленившегося рисовать сетку-матрицу Чудинова и ~~те же ..., только в профиль~~"развернутый вариант":

Здесь, как и положено системе знаков слоговой письменности, наличествуют знаки для гласных, но вот в чем загвоздка - нет отдельных (отличающихся друг от друга, и необходимых для того, чтобы не перепутать звуковое значение) знаков для значительной части слогов и, к примеру, классически-мужскую "слоговую фразу", выглядящую как "ба-бу-бы" первым вариантом ~~чуди~~руницы пришлось бы записать тремя полностью одинаковыми знаками (или - к одном знаку пришпандорить специальный знак утроения), а в развернутом - уже двумя довольно слабо различающимися в самом силлабарии (не говоря уже про какие-нибудь поверхности со сложным рельефом, или, тем более - рисунки...) и перевернутым "вверх ногами" его же вариантом. Да и над отличием "дурочки" от "дудочки" тоже пришлось бы попотеть, что компенсировалось бы четким отличием "бабочки" от "бабушки"... Другими словами, если кипрский вариант учитывает пять гласных, то ~~чудо-вариант~~руница ~~скачет~~оперирует то с меньшим, то с большим количеством гласных, но все же не позволяет провести различие между некоторыми слогами...

Выше мы выяснили, что Чудинов без каких-либо дополнительных разъяснений именует консонантное письмо видом слогового. С одной стороны, основу для подобного утверждения можно отыскать, к примеру, в статье уже упоминавшегося И.М. Дьяконова "Квазиалфавитное письмо", помещенной в "Лингвистическом энциклопедическом словаре" (М., 1990. С. 217), но, с другой стороны, есть одна маленькая деталь: вслед за И. Гельбом автор (И. Дьяконов) считает древнейшую северносемитскую письменность слоговой (см.: Дирингер Д. Алфавит. М., 2004. С. 260, прим. 1). То есть консонантная письменность в этом понимании предполагает именно схему "Согласный+0" или же "Согласный+Любой Гласный", что, в свою очередь, требует дополнительной системы определения - какой именно гласный следует за написанным согласным (то, что впоследствии получит название "огласовок" - никкуд в иврите). До тех пор, пока Чудинов не сможет детально разобраться в накопившихся к настоящему моменту результатах научного исследования особенностей древних видов письменности, и привести свое словоупотребление в соответствие с общепринятым (с тем, чтобы не возникало недоразумений: об одном ли и том же идет речь, когда он страется наравне со специалистами использовать термины "консонантная", "слоговая" и т.п.) делать какие бы то ни было выводы, касающиеся классификации докириллической письменности славян, не просто - преждевременно, но - совершенно недопустимо. Как недопустимо и использование примеров с "натяжками" и явными подтасовками (как в случае с "епископом"). Мы только что убедились в наличии определенных смысловых оттенков применяемой терминологии, при оперировании которой необходимо опираться на сопровождающий ее контекст и те задачи, которые решаются в конкретном исследовании конкретным автором, что и будет способствовать пониманию используемых трактовок.

4. Поскольку практически все достижения науки оставляются Чудиновым "за бортом" в его поистине бесстрашных "экспериментах", он все время оказывается в ситуации, вынуждающей его в очередной раз заново "изобретать колесо". В связи с этим ключевой вопрос насколько возможно распространение известных особенностей древних письменностей на предполагаемую докириллическую письменность славян, оставляется им без ответа (хотя, по умолчанию, в чудо-опусах такой вопрос вообще не ставится и, значит, ответ на него предполагается только положительный: конечно можно! Если ~~очень хочется~~нужно, то и препятствий не должно возникать!). Хотя, на самом деле, Чудинов попросту умалчивает об известном не первое десятилетие ответе: "Логографическое письмо не смогло бы привиться у славян, так как славянские языки отличаются богатством и разнообразием грамматических форм. Слоговое письмо было бы непригодно для славянских языков, так как языки эти отличаются многообразием слогового состава и нередкой встречаемостью смежных согласных (...). Наконец, консонантно-звуковое письмо было бы неприемлемо, так как в славянских языках согласные и гласные звуки выполняют одинаковые функции и, в частности, в равной мере участвуют в образовании корневых основ слов. <...> ...славяне еще до принятия ими христианства и до введения азбуки, созданной Кириллом, несомненно использовали на востоке и юге греческие, а на западе - греческие и латинские буквы" (Истрин В.А. 1100 лет славянской азбуки. М., 1988. С. 98, 103). Для того, чтобы согласиться или не согласиться с этим (или подобным ему) выводом требуется аргументация такого же уровня обобщения, опирающаяся на результаты самостоятельных исследований аналогичного уровня, но никак не отсутствие знаний, касающихся использовавшихся в средневековье типовых письменных сокращений.

Почему Чудинов счел для себя возможным не просто "подтягивать" ряд использовавшихся им примеров "под готовый ответ", но и проигнорировать выявленные зарубежными и отечественными учеными закономерности развития языков и результаты научных исследований по истории письменности? Видимо, не в последнюю очередь - из патриотических побуждений: "Но я — гражданин своей страны и представитель своего народа, и когда историки утверждают, что Россия, призвав Рюрика, взяла свою государственность от варягов (у которых ее в то время скорее всего и не было), или, что до святых равноапостольных Кирилла и Мефодия мои предки не могли писать и читать по-русски (а историки предлагают нам считать, что русские пользовались греческими или латинскими буквами), такая, мягко говоря, неправда от лица исторической науки причиняет мне настоящие страдания. И если историки сами не желают исправить вред, наносимый их ложью, я просто вынужден взяться за перо, чтобы утвердить истину независимо от того, кто я — физик, литератор или бухгалтер" (Чудинов В. Руница и тайны археологии Руси. М., 2003. С. 17).

Вот ведь как получилось: "утверждать истину" просто-таки больше некому, кроме как не имеющему специального образования и не разбирающемуся в специфике исторических исследований Чудинову. И ему, как он считает, вполне удалось решение поставленной задачи: "истина" утвердилась... Только вот - на каком-то крайне шатком, похожем скорее на призрак, а не на настоящее основание, постаменте... Может быть, все же не cледует "страдающему физику" путать встречающиеся в исторических памятниках сокращения с признаками типов письменности и, опираясь на такую путаницу, плодить сенсационные "выводы" для исторической науки?

А то ведь так - недалеко до "отыскания" слоговой письменности и в средневековой Европе (а чем она хуже?!) на основании хотя бы фрагмента из латинского перевода "Начал" Евклида:

А вот как выглядит в нормализованном виде приведенный выше текст (выделены элементы, подвергшиеся сокращению):

"angulo subtenditur. [fig. 18]
[Pr. 19] Omnis trianguli maior angulorum longiori lateri est oppositum. [fig. 19]
[Pr. 20] Omnis trianguli duo latera tercio sunt longio ra <que> omnifariam sumantur. [fig. 20]
[Pr. 21] Si de duobus punctis terminalibus unius lateris trianguli due linee exeuntes intra triangulum ipsum ad punctum unum convenerint, eedem duobus quidem reliquis trianguli lateribus breviores erunt, maiorem vero angulum continebunt. [fig. 21]".

Особый интерес в этом примере представляют знаки, использовавшиеся для обозначения типичных вариантов сокращения не только в конце слов, как напр. окончание "-us" и конечный "-m", но и в середине слова - "-er-" и т.п.

Так, может, все-таки стоило бы выучиться как следует, прежде чем бросаться "утверждать истину"?

Спасибо за внимание!
До новых встреч!

По материалам ЖЖ ser_serg,

Другие работы того же автора с критикой опусов В.А. Чудинова

Сайт "Чудинология"