Продолжение

(начало здесь)



  3.2. Посмотрим, как Чудинов оправдывает свои выверты. После показа варианта "чудо-чтения" шиворот-навыворотчерным-по-белому и белым-по-черному он приводит методологическое разъяснение для тех, кто очень хочет ему поверить, но пока стесняется этого своего благородного порыва: "Действительно, прорись Воланского, как она приведена в моей книге, не вполне совпадает с прорисью другого гравера. Однако, примем во внимание следующие соображения. 1) Ни один человек не копирует от руки предельно точно, всегда вносятся некоторые искажения, которые, однако, до сих пор всеми эпиграфистами считались вполне допустимыми. 2) На ошибки прориси изображения напластовываются ошибки полиграфии, где какие-то части знака пропечатываются гуще, чем нужно, тогда как другие не пропечатываются вовсе, что приводит к дополнительным искажениям. Однако и это до сих пор считалось в эпиграфике вполне допустимым. Причиной тому служит то, что для эпиграфики важны топологические, а не метрические или угловые свойства буквы или иного знака письменности. Иными словами, даже если знак растянуть, наклонить, повернуть на угол, даже перевернуть вверх ногами, он всё равно будет человеком воспринят правильно. Точно так же он будут одинаково понят при написании его черным на белом фоне или белым на чёрном фоне.
А из этого следует, что как бы ни была искажена прорись Воланского по сравнению с прорисью другого гравера, топологически они эквивалентны!" (выделено мною).
Давайте разбираться по порядку.
3.2.1.
"Другой гравер". Чудинов очень ловко "разруливает" (как не так уж и давно стало модным выражаться) ситуацию с "несхожестью" указанием на различных граверов, зарисовывавших один и тот же предмет. Разумеется, при таком допущении вполне возможны расхождения, и даже - очень значительные. И мы все об этом прекрасно знаем на примере беспардонного и совершенно умопомрачительного "чтения" Чудиновым мозаики в Кахрие-Джами (не уверен я лишь в том, сумел ли Чудинов прочитать эту страницу полностью и понять, о чем там идет речь... скорее всего он просто выдрал оттуда цитату для начала своего очередного "победоносного" ответа злопыхателям, а разбираться, как обычно, не стал - ему ведь и так ясно, что его противники неправы!). 
Давайте проследим "цепочку происхождения" того самого изображения, с которым мы все сейчас "работаем".
В книге Чудинова "Вернем этрусков Руси" оно помещено на с. 355 (отметим, что Чудинов в своем "ответе" поскромничал и не стал "читать" слово "этруск"):

Причем на предшествующей странице он специально поясняет: "Изображение я заимствовал из работы Тадеуша Воланского (Таб. V № 19), а он - Демстера и Гори".
Ищем изображение у Воланского (напоминаю, что его труды не выходили отдельным изданием, а были включены в книгу Е. Классена "Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и Славяно-Руссов до рюриковского времени в особенности с легким очерком истории руссов до Рождества Христова"). Вот искомая страница (с. 281) в книге Е. Классена с изображением, а вот и пояснение к нему - из той же книги (с. 264)

Пояснение Воланского выглядит следующим образом: "Как Dempster в «Etruria regali» табл. XLI, так и Gori в «Antiquitates etruscae» табл. 1, № 6, передают изображение этой превосходно отделанной бронзовой фигуры, имеющей в вышину 1 фут 3 дюйма. Они называют ее Помоной. Поводом к этому послужило, вероятно, держимое ею в правой руке яблоко, присужденное ей Парисом; ибо фигура довольно ясно представляет богиню любви.
Сзади на одеянии ее находящаяся этрусская надпись неодинаково передана в обоих изображениях. Находящейся в конце надписи у Gori буквы i недостает у Dempster'a. Но так как копия первого снята 47 годами позднее (1770) Dеmрstеr'овой (1723), то, предполагая, что позднейшее издание должно быть сделано с большей тщательностью, я взял первую для объяснения..." (выделено мною). Итак - перед Воланским находятся два изображения одного и того же предмета: бронзовой фигуры. Одно - зарисовка, сделанная для издания книги Т. Демпстера (1723), другое - для издания книги А. Гори (1770) и Воланский делает выбор (чего, к примеру, у Чудинова в его книге "про русских этрусков" днем с огнем не сыщешь!), основываясь на предположении о большей тщательности сделанного в более подний период изображения. И в результате этого выбора начинает оперировать с изображением из книги А. Гори (которое и приводилось нами для сравнения), но отнюдь не делает самостоятельно новую зарисовку. Напомним, что Воланский собирается читать вполне явные надписи, и никакого понятия не имеет об "неявных надписях", которые на его иллюстрациях будет разыскивать более чем сто лет спустя Чудинов (на опечатку в фамилии Демпстера, допущенную Чудиновым в его книге, внимания обращать не будем. Он и написание фамилии "Монфокон" варьирует).
Итак, резюмируем: предложенный Чудиновым вариант оправдания в виде ссылки (в самом начале пункта 3.2.) на различие прорисей "Воланского и другого гравера" он предлагает понимать по-своему: два человека делали разные прориси (зарисовки) одного и того же предмета, хотя, как мы хорошо видим, дело совсем в другом: Воланский воспроизводит уже сделанное ранее изображение, а не создает новое. Именно поэтому в своих сообщениях я указывал на необходимость сравнения изображений Воланского с теми изображениями-оригиналами, которые им воспроизводились - на предмет поиска внесенных им (а также, как догадался даже Чудинов - полиграфическим процессом) изменений и искажений. Выясняется, что Чудинов слишком торопливо и невнимательно читал своего предшественника и не понял (и даже не попытался понять) методику его работы с уже существующими изображениями этрусских артефактов. Но, кроме этого, Чудинов попал в ловушку по причине собственной "зашоренности", поскольку он, по его утверждениям, вполне сознательно ограничил круг "рассматриваемых матриалов" именно отечественными публикациями (для М. Жунковича было сделано исключение -, поскольку он тоже придерживался "славянской версии в этрускологии"): "Однако в моей книге «Вернём этрусков Руси» я решал иную задачу: проследить дешифровки моих предшественников и понять, в чём заключались их прорывы в неизведанное и очень интересные новации, а в чём - недостатки... Поэтому я должен был читать прориси ИМЕННО ВОЛАНСКОГО (и игнорировать другие прориси), иначе мне бы мои читатели поставили на вид то, что я, рассуждая о Воланском, предлагаю им прориси других граверов. Ведь искусство дешифровщика как раз в том и состоит, насколько точно и полно он интерпретирует те элементы изображения, которые он видит на демонстрируемой им прориси. Поэтому, говоря о Воланском, я не имею никакого морального права подменять приводимые им прориси чьими-то другими" (выделено мною весьма сомнительное утверждение о специальном игнорировании других прорисей. Скорее всего, Чудинову просто нечего было "читать" на некоторых из попавших в его поле зрения зарисовках, а с остальными - в книгах Гори, Монфокона, Фабретти и проч., он, по моему предположению, просто "не захотел связываться"). Подменять, как мы уже видели, как раз ничего и не требовалось, нужно было просто тщательно разобраться с тем - что же представляют собою зарисовки Воланского и насколько адкватно они отображают воспроизводимую ими оригинальную зарисовку (про соответствие самому предмету тут уже и говорить-то не приходится).

3.2.2. А теперь ненадолго отвлечемся и попробуем разобраться в том, насколько же различны создававшиеся действительно разными художниками (граверами) зарисовки этрусских статуэток и скульптур. Отталкиваться будем от хорошо известного Чудинову "сидящего мальчика с птицей", изображение которого он заимствует у Воланского и помещает в своей книге "Вернем этрусков Руси" на с. 368 (напомню, что этот случай уже неоднократно анализировался мною, после чего был даже получен "победоносно-непотопляемый" ответ от гордящегося своей непробиваемостьюнесокрушимостью Чудинова). Какова же была подлинная история "путешествий" изображений "сидящего мальчика с птицей", пока им не заинтересовался сам Чудинов?
  В книге Бернара Монфокона (Bernard de Montfaucon) Antiqvitates Graecae et Romanae...  (Nürnberg, 1757) имеется изображение этрусской статуэтки (табл. 89, фиг. 16, то же в др. изд.) "сидящего мальчика с птицей" (1)

       
   (1)                                                                                       (2)

 Есть изображение этой же статуэтки и в другой, не менее авторитетной, книге того же XVIII века - у А. Гори (Antonio Francesco Gori) в его знаменитых Antiquitates Etruscae (Nürnberg, 1770), только оно чуть-чуть отличается от только что приведенного (2). Разница, как хорошо видно, не только в ракурсе и относительном положении отдельных деталей изображения, но и в том, что Гори, в отличие от Монфокона, показал местоположение этрусской надписи, а затем и привел ее в "нормализованном виде" на специальном "постаменте".
А вот - та же самая статуэтка, но в другой, более поздней (1867) авторитетной книге - у А. Фабретти (Ariodante Fabretti) в Corpus inscriptionum italicarum (табл. 38, № 1930):

 
                            (3)  
Однако, самым ранним в этой коллекции изображений "сидящего мальчика с птицей" следует признать иллюстрацию (4) в парижском издании книге Б. Монфокона: (Т. 3, ч. 1, табл. 40) L' antiquité expliquée et représentée en figures (Antiquitas explenatiore et schematibus illustrata (1722).

  (4)
Как видим, именно на этой самой ранней иллюстрации сохранено указание на положение надписи, причем сама надпись вынесена под иллюстрацию в нормализованном виде, однако есть определенная разница в изображении головы по сравнению с илл. (1) - у того же Монфокона в более позднем издании. Сравнивая все четыре иллюстрации обратите внимание на изображения голов в целом и лиц в частности.
Итак, сядем рядком, да поговорим ладком:(в хронологической последовательности появления на свет- Монфокон, Монфокон, Гори, Фабретти)

   

В руки Чудинова изображение этой статуэтки попало через посредничество Т. Воланского, снабдившего его следующим описанием: "Эта уже более двух с половиной столетий известная бронзовая фигура, найденная в 1587 году, неоднократно была срисовываема и толкована, но до сих пор не объяснена. Я передаю ее здесь по лучшему рисунку Фонтанини (pag. 146). У Демпстера она изображена на табл. XLV, у Гори на табл. III. № 2" (Е. Классен... С. 247). К глубокому сожалению, нам пока так и не удалось обнаружить книгу Т. Демпстера, однако остальные упомянутые Воланским труды вполне доступны для всеобщего обозрения. Самое главное, что нужно извлечь из вышеприведенных слов Воланского, заключается в указании на поиск лучшего изображения. Таким образом становится ясным и то, что Т. Воланский, в отличие от вечно куда-то и зачем-то спешащего и впопыхах бросающегося на первое попавшееся под руку Чудинова, выбирал из нескольких иллюстраций (одну из них - упоминаемую у Гори, мы уже привели ранее - (2)). В процитированном отрывке Воланский имеет в виду вот эту книгу (De antiquitatibus Hortae coloniae Etruscorum libri tres) архиепископа Джусто Фонтанини (Giusto Fontanini) издания 1723 года:



и вот этот рисунок (один из нескольких, имеющихся в книге) из нее (и еще раз прошу обратить внимание на положение головы и на лицо, а особенно - на прическу):

   (5)

В каком же виде вот это, действительно, очень хорошее изображение (насколько, конечно, это возможно, и - по сравнению с остальными, более поздними) оказывается размещенным у Воланского? Вот в таком, уже обремененном дополнительными условностями (в том числе - и по прическе) в виде хотя бы простых контуров, заменивших объемное изображение у Фантонини (Классен... С. 255):

  
                         (6)

Поскольку Чудинов не упоминает среди использованных им при работе над книгой "Вернем этрусков Руси" трудов ни о Гори, ни о Монфоконе, ни о Фонтанини, ни о Демпстере, можно предположить, что собственно с названными работами он de visu не знаком (но, поскольку Воланский о них упоминает, значит, хоть какое-то представление о них у Чудинова должно иметься).

Обратимся, наконец, и к тому, с чем "работает" Чудинов в своей книге "Вернем этрусков Руси" (и опять обращаем внимание на некоторые в очередной раз случившиеся незначительные изменения в прическе):


Ранее я приводил фотографии этой же статуэтки, выполненные уже в XX веке:


                (7)


           (8)

Беда для Чудинова как раз в том, что в прическе (хорошо различимой на фотографиях (7) и (8) и угадываемой на рис. (4), (5), в отличие от рис. (1), (2) и (3)) достаточно хорошо видно отсутствие столь полюбившейся Чудинову "неявной надписи" (а на самом деле - псевдоинскрипции=лженадписи), к тому же - при сравнении всех приведенных иллюстраций становится понятным, что для решения поставленной Чудиновым перед собою задачи - "выявлении и прочтении неявных надписей" на самом предмете - практически ни одно из приведенных изображений-зарисовок не годится, даже с учетом высказанного Чудиновым утверждения о топологической эквивалентности. Но это становится ясным только после знакомства с подобной галереей изображений (при обязательном сравнении с фотоизображением), а не с одним-единственным, вполне удовлетворившем торопящегося сделать очередное открытие Чудинова...  Учитывая вышесказанное с предлагаемым Чудиновым "чтением неявной надписи", относимой им к самому предмету,

вряд ли стоит соглашаться: линии на фотографии и на предлагаемой зарисовке - разные и при всем желании (желание самого Чудинова, разумеется, идет "вне конкурса") не оказываются и никак не могут оказаться эквивалентными.
А для "полноты коллекции" можно посмотреть и еще два вида изображения одного и того же предмета:

    (9)                                                                                        (10)
на сей раз взятых (9) - из книги Jules Martha "L'art Etrusque" (Paris, 1889), и (10) из книги того же автора "Manuel d'archéologie étrusque et romaine" (Paris, [б.г.]) (может быть такие изображения как раз и подойдут Чудинову для его "чтений"?). Еще раз обратим внимание на главное - никаких померещившихся Чудинову "двух граверов" не было и нет! Воланский не делал новую "зарисовку с натуры", он воспроизводил уже имевшуюся зарисовку. Насколько хорошо ему это удалось - мы видели, какие задачи он ставил перед собой - мы знаем: наиболее точное воспроизведение самого объекта в его общих чертах (упрощенное до  простых контуров), и наиболее адекватное воспроизведение местоположения и деталей явной надписи. Ни о каком точном соответствии линий, изображающих на зарисовке прическу (в "завитушках" которой Чудинову померещились "неявные надписи"), поверхности самой статуэтки речь не идет - Воланского эта деталь просто не интересовала.
Почему же Чудинов упорно твердит о "двух граверах"? Возможно, во-первых (errare humanum est) - что он невнимательно читал книгу Классена (что, конечно же, не красит его в качестве исследователя), а во-вторых, не исключена и сознательная дезинформация читателей с корыстной целью "спасения" столь зыбких теоретических основ своего метода... В любом из названных случаев слова Чудинова "я интерпретирую ПРОРИСЬ ВОЛАНСКОГО, а не прорись другого гравера" (выделено автором) являются враньем. Чудинов на самом деле интерпретирует не прорись Воланского (ее никогда не было в природе, она лишь совсем недавно обрела свое призрачное существование исключительно в фантазии самого Чудинова), а воспроизведение Воланским (и, разумеется, издателями книги Е. Классена) чужой прориси. Так называемая "прорись Воланского" на самом деле - фикция, которая в данном конкретном случае (в аспекте поиска "неявных" надписей на поверхностях изображаемых предметов) не имеет и не может иметь никакого самостоятельного значения. Поэтому для выявления чего-либо в изображениях, размещенных Воланским, совершенно необходимо соотнесение с оригиналами, которыми он пользовался. Чудинов этого не делает и делать не желает, сводя тем самым и значимость собственных "исследований" не просто к нулю, а уже к отрицательным значениям...

В качестве общего вывода можем предположить, что выбор изображения в каждом конкретном случае может быть обусловлен теми задачами, которые ставит перед собою исследователь - либо ему важен просто внешний вид предмета, либо ему важны положение и текст надписи на этом предмете, либо ему важны соотносительные размеры того же предмета. Во всех указанных случаях вполне могут быть использованы как прориси (зарисовки), так и  фотографии. И только в одном случае - при выявлении "неявных надписей" - зарисовки, подобные приведенным нами, должны быть исключены: в силу их весьма приблизительного соответствия самому предмету, на поверхности которого и предпринимается попытка отыскать эти самые "неявные надписи". В противном случае надо четко оговорить, что надписи выявляются на изображении (с учетом "полиграфических" и иных "огрехов") и к самому предмету никак не могут относиться... Но ведь тогда и выводы, сделанные на основании "чтения" этих не относящихся к предмету "надписей", не могут быть относимы к реальной истории, как в случае с Чудиновым, считающим, что все "выявленные" им "неявные надписи"=псевдоинскрипции дают новое знание об исторической реальности (как, например, вот в этом, обсуждавшемся в Чудинологии, случае, давшем повод вот к этому обзору).
  3.3. В самом конце цитировавшегося нами высказывания Чудинов вспоминает о своей уникальной способности "читать" не только то, что написано черным на белом фоне, но и то, что написано белым на черном фоне. Напомню, что принцип действия этого столь чудесного механизма был рассмотрен вот здесь, на примере с "чтением на рукоятке сапожного шила" (в книге Чудинова "Руница и тайны археологии Руси"):

(вкратце объясню суть фокуса: на представленной зарисовке фотографии светлое - выпуклая часть поверхности, а темное - углубления (искусственного или же естественного характера) в этой поверхности. После производимого инвертирования углубления (естественного или искусственного происхождения) становятся белыми, а довольный своей ловкостью Чудинов "читает" ставшие черными бывшие выпуклости, считая, что в этом случае он имеет дело не с процарапыванием или продавливанием, а с рельефной резьбой). И снова приходится с сожалением пожать плечами: "Конь так не ходит..." .



Продолжение следует...

По материалам  ЖЖ ser_serg (с согласия автора) 
Другие работы того же автора с критикой опусов В.А. Чудинова